Признаться, этот вечер настолько выходил за все возможные и невозможные рамки, что Лиам был искренне удивлен тем, что ему удалось вот так просто взять и трансгрессировать. К слову, перенес он невидимого и неподвижного Макса к той самой злополучной калитке, от которой все они и начинали свое путешествие. На что вообще он надеялся, выбирая именно это место точкой назначения? На то, что их встретит Маура? Или кто-то из тех, кто пошел туда с ними? Точнее, с кем пошли они. А ведь можно было перенестись сразу внутрь, чтобы положить Макса на кактусовый диванчик и понять, что же с ним такое произошло, цел ли он вообще, оглушило ли его, а, может, он и вовсе получил такой заряд странной магии Сволочи, что теперь выглядел точно так же, как в том самом мерзлом доме?
Перед глазами встала эта жуткая картина - остекленевший взгляд, черные руки, белая, будто фарфоровая кожа, и холод. Сильный холод, исходящий от живого парня. Это было страшно тогда, и это казалось страшным сейчас, вот только тогда он не был один. Был Джиннэнг, была Маура... А теперь? Теперь ведь Лиам не мог даже разглядеть, что же происходит с Максом из-за этой чертовой невидимости! А ведь он буравил взглядом то самое место, где и должен был находиться Макс! Словно невидимость могла развеяться от его сурового взгляда... В другое время это бы показалось Лиаму смешным.
- Макс!!!! - тормошил он сгусток воздуха, ведь именно так сейчас и воспринимался этот любитель щитов.
Я тебя самолично кочергой пропущу через всех лис и колодцы!!! Вставай!!! Вставай, чертова ты кочерыжка!!!
Но парень молчал. И не реагировал. Да что б его каждую ночь гиппогрифы за пятки грызли!!! Да что б у него хвост облез! Хотя у него же не было хвоста... Да плевать! Пусть вырастет и облезет! Лиам ничего не замечал вокруг, пытаясь уловить хоть какой-то признак того, что Макс еще жив, что, собственно, ему, пусть и не сразу, но удалось. Дыхание было. Мерное такое... Спокойное. Он все же жив. Он жив.
Лиам улыбнулся и поднял голову, еще не представляя, до каких пределов могут увеличиться его глаза. Какого Мерлина?!
- Афанасий... - ошалевший взгляд на домового довольно быстро обрел осмысленность, когда Лиам все же смог воспринять плачевный вид домового. - Бери Аксинью и Ласку, отправляйтесь в башню Макса. Не рискуйте понапрасну. С Максом все в порядке, пожаром я сам займусь.
Оттарабанив это все практически на автомате, Квинн мысленно уже пытался сопоставить тот самый взрыв, что они слышали еще на поляне, и горящий дом. И это еще он пока остального Хогсмида не видел, даже не пытаясь смотреть куда-то в другую сторону.

- Успокойтесь вы, не вернулось никакого проклятья, - золотой паучок, перебирая лапками по нитям, наконец одолел расстояние, отделявшее вещи, на которых он прежде сидел, от прибывших парней.
Судя по тону, в котором сквозили нотки чего-то похожего на усталость, фразу о проклятье Джиннэнг повторял нечистикам далеко не в первый раз, однако те либо не желали его слышать, либо не желали верить.
- Здравствуй, Лиам, - он клацнул хелицерами, приветствуя мага и внимательно всматриваясь восемью глазами в лежащего возле него Макса.
Энергетическому созданию дезилюминационная сеть тоже не слишком мешала анализировать состояние хозяина. И ничего постороннего, что вызывало бы тревогу, он на нём не видел. Стабильные и знакомые ему узоры плетений, сгущающаяся вокруг парня мана, выдающая творимую им магию... колеблющаяся вуаль некроэнергии, вносящая свою лепту в фон. Паучок пошевелил лапками. Она всё так же ему не слишком нравилась, но... это тоже было в каком-то смысле нормально.
- С Максом всё в порядке, - заметил Джиннэнг. - Он активно творит магию, полагаю, что ушёл в какой-то сон. Что за артефакт у него в руке?
Активированный посох не мог не привлечь его внимание, однако структура была слишком сложной, чтобы он сходу разобрался в ней и её особенностях. Но нити тесной связи, возникшей между артефактом и парнем, беспокоили фамилиара. А то, что посох источал некроэнергию наряду со стихийной и маной, паучка не утешало. И тревожило куда сильнее, чем горящий дом, сбежавшая корогуша и даже аномальные искажения магического фона вокруг.
- Откуда он его взял?

О, если б Маура была тут, она оценила бы Лиамские методы пожаротушения. Пепел, как известно, гореть дальше уже не способен. А отстраивать - да так и так придется. Но Мауры тут не было - ее головс доживала последние минуты до радостного отделения от тела Разрушителем, а дух пил молочко с хозяином Мира Мертвых.
Прочие же жители желтого домика совершенно не оценили представшей им картины.
- Ааааааа!!! Доооом!! Неетуу нашегоооо домааааа!!! Погорееельцааамииии остааалииись! - заголосила пуще прежнего Аксинья, схватившись ручонками за голову и раскачиваясь из стороны в сторону.
- Что ж натворил беды ты, горюшко! - насупившийся Афанасий всплеснул руками:
- Такой славный домик был, сроднились уж мы с ним, боги б миловали - и потушили. Не пинай хозяина старшого, коли правда магию творит, хоть духом смертным недобрым пахнет от него! Лучше б лекаря ему звал! Охххх, лихо - горюшкоо! - смахнув скупую мужскую слезу закопченым рукавом, Афанасий горестно вздохнул. Коль дома не было, то и домовые оставаться тут не могли - не по праву это. А в башню Макса переселить Лиам не мог их, потому что не был хозяином ее ни по какому закону. Но не хотелось то как в столь трудный час хозяев оставлять!
- Аууууоррр! - Бестия радостным вихрем вертелась в пламени, чуждая всем подобным моральным терзаниям. Демоница просто радовалась возможности поиграть в родной стихие.
- Хозяйка будет недовольна отсутствием дома, - сделал очевидный вывод Лис. Он помнил, что всегда, когда дом ликвидировали в очередной раз, Маура не испытывала счастья.

То, что Мауры тут нет, как не было её на поляне с алтарями, Макс видел и сам. И… можно сказать, его - сейчас, такого, охладевшего ко всему - почти не беспокоил этот факт. Оборотница умела влипать в истории - и выбираться из них без потерь и последствий умела тоже. Целительница, провидица, просто кошка с девятью жизнями в запасе. Она умела позаботиться о себе.
- Не в первый раз, - парень пожал плечами спокойно, почти равнодушно.
Жёлтый дом уже горел, пусть и не столь масштабно. Это не было ново. Это вовсе не казалось Уолтерсу трагедией.
- Восстановим несколько позже, не беспокойся, - он потянулся к Лиаму свободной рукой обнимая его за плечи.
Невидимые, но вполне ощутимые волосы, растрепанные после всех этих перипетий, щекотали щёку и шею парня.
- Жаль твои чертежи, - это прозвучало куда более тепло и искренне. - Но, может, Мура позже поможет восстановить. Отдохни, я займусь остальным.
Короткое касание столь же невидимых губ - и Макс медленно поднялся, опираясь на посох, удобно лежащий в руке. Обернулся, окидывая взглядом пострадавший участок. Дом спасать уже было поздно, но остановить пожар в саду, потушить ограду и не дать огню пожрать корабль, было самое время.
- Афанасий, Аксинья, - парень повернулся к нечистикам. - Мой дом - ваш дом. Несите вещи, - он кивнул в сторону сложенной возле озера груды, - в башню, и сами перебирайтесь пока туда.
А здесь пора укрывать всё снегом. 
Посох радостно дрогнул в руке, откликаясь на это желание. У артефакта было много энергии, и далеко не всю парень потратил на сон.
Застынь!
Короткий удар посохом о землю - и освобождённая энергия хлынула вовне, оборачиваясь ледяным ветром и колкими снежными хлопьями, жестокой бурей налетая на шипящее трепещущее пламя и гася его языки.
- Макс! - Джиннэнг, впрочем, уже понимал, что опоздал с предостережением.
И всеми восемью глазами взирал на магический буран, становящийся сильнее с каждой секундой.
- Да? - парень обернулся к нему. - Иди ко мне, может быть? - предложил он фамилиару. - Тут для тебя будет немного ветрено.
Паучок поспешил принять бывшее разумным приглашение, перебираясь на плечо Уолтерса. Обычная буря не доставила бы ему неприятностей, но эта трепала энергетическую сеть, заставляла фон ходить волнами, что вкупе с уже существовавшими возмущениями было ужасно для энергосоздания.
- Здесь не стоит колдовать, - сообщил Джиннэнг то, с чего, возможно, стоило бы начать. - Совсем недавно на том конце деревни случился мощный взрыв, и Хогсмид сейчас одна большая объятая пожаром аномальная зона.
- Хм… - Макс несколько секунд помедлил, однако не нашёл большого смысла в том, чтобы немедленно приступать к наблюдениям - в таких-то условиях. - Позже посмотрю, - решил он.
Холодный ветер, треплющий волосы, был парню приятен. И останавливать вызванную бурю, пока она не вышла из-под контроля, не хотелось. Лёд был куда как лучше огня. И всей деревне, раз дело обстояло так, не помешало бы немного снега. Белого… Чистого… Укрывающего всё.
- Расскажи пока, - Макс привычно скосил глаза на паучка, - что я пропустил и как здесь оказался?

Бестии же снежная буря ну вот совсем не понравилась.
- Уоооу! - помахивая хвостом, отправилась демоница жаловаться Лиаму. Это создание, напротив, считало за хозяев Квинна да Мауру - ведь именно они кормили и развлекали демоненка с самого его щенячества. К Максу Бес относилась дружелюбно, но воспринимала его членом семьи хозяев, а не одним из них.
Огромный дог обиженно ткнулся носом в мантию Лиама. Ну что за несправедливость, только что были восхительные теплые огненные ванны, а тут вдруг кончились и снег! И даже в дом не забежать, дома нет!

- Куваши, - к страданиям опаленного буривуха Макс остался так же равнодушен и глух, как и к разркшению домика.
Однако на его крики, отвлекаясь от беседы с паучком, голову повернул.
- Привет, - поздоровался парень. - Хорошо, что ты живой. Лети в башню, туда сейчас все переселяются. Коржиков, правда, скорее всего не будет... Афанасий! - позвал он. - Ты с кулинарией без техники разберёшься?
Башня, хоть и была уже целиком достроена, для жизни была приспособлена весьма относительно. И в привычном смысле слова там не было ни плиты, ни холодильника, ничего подобного. Макс планировал обходиться магией, но часть статичных плетений ещё не была закончена, а часть предполагалось и вовсе создавать и развеивать по мере надобности.
- И там еда вообще осталась?
Штурм штурмом… а если не обедать, то ужинать им всем было надо, так что позаботиться об этом тоже стоило. Лучше заранее. И выяснить, что в итоге случилось со Сволочью.
Не помешало бы найти Ралея и узнать, что с ним и остальными. Но в его облике…
- Я мало что могу сказать, - между тем рассказывал Джиннэнг, который встревать в разговоры Макса с буривухом и нечистью не стал. - Никаких предпосылок не было - просто раздался взрыв. Где-то на той стороне Хогсмида. Подробности я не выяснял - не успел. С той же стороны прилетел луч, очень странный, из огня, маны и света…
- Хммм… - Макс, который столь странный "огонь" уже сегодня видел, нахмурился. - Пожар из-за него, конечно, начался?
- Да, - паучок шевельнул лапками. - Да, из-за него. Он повторился, а затем оба луча резко погасли. Больше не возникали. Зато начали искажаться магический фон и сеть, возникать аномалии. Я не знаю, насколько это взаимосвязано.
- Выясним, - коротко бросил Уолтерс, любуясь бурей, которая ширилась и ширилась, уже не ограничиваясь одним участком Мауры, хотя сам он больше не подпитывал её. - Если это не совпадение, в которое я не верю, это тот же огонёк, который сегодня пытался спалить и нас с аврорами. И нацелен он на одну конкретную девчонку. Надо будет узнать у Лисси, куда она её дела. И… посмотреть внимательнее, что на ней за магия, если ключом узнавания служит она. А как я тут оказался?
- Тебя спящего телепортировал Лиам, - отозвался Джиннэнг и в свою очередь поинтересовался. - Макс, что вообще происходит? И откуда у тебя этот сомнительный артефакт?
Парень усмехнулся, услышав такую характеристику. И бросил на друга взгляд, в котором смешались благодарность за помощь и недовольство тем, что Квинн рисковал, сунувшись за ними. А затем вновь повернулся к паучку.
- Я сам бы хотел знать, откуда он взялся, - отозвался Макс. - По факту я отобрал его у той самой девочки, когда она посредством его силы пыталась нас всех там похоронить, но он едва ли принадлежит ей. А происходит… всё то же противостояние со Сволочью. Он, кстати, в лучшем случае демон. А в худшем… я никогда даже отдалённо подобного фона не видел, - парень качнул головой. - Его магия - это буквальное уничтожение.

Привычно-укоризненный взгляд Макса, в котором, на этот раз было что-то еще, заставил Лиама усмехнуться и чуть виновато пожать плечами, чрезмерно заинтересованно наблюдая за Бестией и даже не уворачиваясь от ее попыток снова его обслюнявить. Пожалуй, демоница была одной из тех, кто мог вернуть Лиаму хотя бы отчасти тот самый душевный покой, который напрямую ассоциировался у него с домом и чем-то светло-наивным, тем самым, что обычно не встречается в повседневной жизни, оставаясь на страницах полузабытых книг. Здесь это все было возможно. Здесь добро побеждало зло, здесь даже зимой мог расцвести вереск, здесь были самые уютные в мире чаепития, а пирожки были настолько вкусными, что затмевали даже пончики дядюшки.
И внезапно все кончилось. Бестия будто потеряла кого-то, заветелась, отпрыгивая от Лиама, уворачиваясь от прикосновений и заставляя парня теряться в догадках.
- Что?.. - начал было он, но не закончил.
Огромная собака, поднявшая морду к небу, внезапно завыла, пронзительно и скорбно, так больно и так страшно, выворачивая наизнанку не физически, но морально. От этого воя душа рвалась в клочья, разлетаясь увядшей осенней листвой в том самом небе, к которому обращалась демоница. Лиам понял, что это значит. Понял сразу же, когда раздались эти скорбные ноты прощальной песни. Если бы ему об этом просто кто-то сказал, он бы ни за что не поверил. Он бы надеялся до последнего, хватаясь за призрачные соломенки уходящего, ускользающего сквозь пальцы воспоминания и надежды, которой просто не могло быть ни здесь, ни сейчас. Но Бестия... Она любила Мауру так же сильно, как любил ее Лиам, она не могла ошибиться. И Квинн запрокинул голову вверх, обращая к тому самому небу вмиг побелевшее до пугающего и неестественного цвета лицо, застывшее подобием гипсовой маски.
Мыслей не было вовсе, или их было слишком много. Слова внутри рождались сами, печальной бессловесной панихидой переплетаясь с громогласным воем и яростно колотясь в преступно молчащее небо.

Минуту назад опустошенный, он ныне был полон сил. Бесполезных, никому уже не нужных и никого не спасающих сил, идей и мыслей, от которых лишь болела голова. Всему этому не было места, его скорби не было места, его злости не было места, но внутри разгоралось пламя. Страшное, выжигающее пламя, которое должно было обжечь даже его. Но ему было холодно. Так холодно... И собственный огонь уже не мог согреть. Его огня уже просто не было.

Отныне свободна искра сердца его...

Сохраните ей Силу,
Что от людей сокрыта...

Она была Творцом. Не вы.

Что ещё не так?..
Мысль рождалась в голове, отдаваясь головной же болью и лёгким раздражением, параллельно с тем, как парень тянулся к воздуху, методично отстраивая вокруг участка сферу шумоизоляции. Лиам сидел всё на том же месте, глядя в небо - и очевидно не собирался её придержать. Цвет его лица и выражение на нём скрывала снежная буря. И Макса посещали совсем другие мысли. Например, куда в следующее мгновение удерёт обычно шустрая собачка, могла предсказать разве что Маура, а Макс по традиции предпочитал действовать капитально. И вой, пробирающий до костей, лучше было никому из посторонних не слышать - парню и самому было с него не по себе. Даже сейчас, когда его состояние лучше всего описывалось словом "отмороженный", и он инстинктивно черпал ещё больше смешанной энергии от посоха, ища спокойствия, с которым столь громко резонировал артефакт.
А если просто убить это раздражающее существо, всё затихнет…
Макс несколько секунд обдумывал эту мысль почти серьёзно - и лишь потом пришёл к выводу, что смерть семейного питомца - это плохой вариант.
Рано.
Напоминание, кто тут главный, и кто вообще назначает даты смерти, вышло жёстким, как удар воздушного лезвия. И почти таким же острым.
И неуместно. Этот день просто какой-то проклятый с самого утра!
- Лис, - покончив со сферой, Макс повернулся к материализовавшейся рядом иллюзии, - продли поставки еды. Спасибо, Афанасий, это прекрасная идея. Она решит часть проблем. Печь в башне складывать не надо, она не впишется в интерьер...
- Максимилиан... - певуче прозвучало за спиной.
Парень повернулся - редкий случай! - не дёрнувшись на собственное полное имя. И даже не сделав попытки его исправить. Пространство полнилось лишь снежной бурей и оборачиваться вторично пришлось, погрузившись в себя.
- Здравствуй, Тод.
- Здра-авствуй-здра-авствуй, - протянул тот.
От едва заметной улыбки на тёмных губах парня пробрала дрожь, хотя его гость не сказал и не сделал ничего откровенно угрожающего.
- Остаёшься верен своим интересам - и пытаешься продвинуться в мастерстве? - полюбопытствовал Смерть самым милым тоном.
Вот только взгляд холодных синевато-серых глаз, меняющихся, как пасмурное небо, оставался пронизывающим и безгранично-пустым. Словно бездна, полная курящегося тумана Мира Мёртвых, за которым невозможно было увидеть дна.
- Снова без меня?
Макс сглотнул. Сила, с которой он вольно или нет оказался связан, читала его, словно распахнутую книгу - и ощущение, что если Тоду не понравится хотя бы пара строк, он закроет её и обратит в пепел, было сильным, как никогда. Дерзость - так пользоваться подобными отпечатками, присваивать себе право не представлять - но отражать. Вновь быть им, теперь - не получив на то благословения. Впрочем, Уолтерс делал это не ради того, чтобы посягнуть на чужое место и власть.
- Так вышло, - отозвался парень, не вдаваясь в долгие и ненужные объяснения. - Посох как-то очень резко отрезонировал на меня - некогда было тебя звать и испрашивать разрешения.
- Хм, - голос Смерти не смягчился - как не изменилось и выражение его глаз, однако страх, трепавший парня, отступил.
Ощущения были красноречивее и быстрее всего, что могло воспринять сознание, и сейчас они подсказывали, что Тод на него не злится и не намерен карать.
- Ты звал меня, однако, - заметил он. - Я слышал. Любопытная игрушка... позволь взглянуть?
- Конечно, - парень посторонился, передавая главенство.
Зелёные глаза похолодели до цвета изумрудов, а бледные пальцы провернули посох, проскальзывая вдоль его поверхности чуткими прикосновениями. Тоду не было нужды смотреть узоры, чтобы собрать информацию - у него были свои методы её получать. Продолжалось это недолго - всего пару минут, и Смерть отступил, возвращая тело его хозяину.
- Работа фейри, - поделился он полученным итогом. - Неплохая работа. С её обратной стороной ты, как я понимаю, уже ознакомился.
- Да, - Макс кивнул.
- И что намереваешься делать? - вопрос прозвучал небрежно - и почти равнодушно.
Догадаться, всерьёз ли Тода озаботило это, или он просто поддерживает светскую беседу и интересуется из вежливости, было почти невозможно.
- Оставлю себе, - парень пожал плечами, - временно - точно, возможно, что и насовсем. Сейчас его силы очень пригодятся, а дальше будет видно.
Смерть усмехнулся, на мгновение приподнимая уголки губ. Тень веселья, дрожащая, словно подвешенное на тонкой леске прозрачное стекло.
- Твоя сила тоже пригодилась бы, - Макс вздохнул. - А помощь была бы неоценима. Боюсь, наш противник - это нечто, что может оказаться не по зубам смертным даже в компании демона.
- Может, - с лёгкостью согласился дер Тод. - Твои опасения оправданы. Что ж, я подумаю над этим.
- Спасибо, - парень улыбнулся - на тот же манер, едва заметно, но куда более тепло. - Я…
- Шшшш, - тонкий палец Смерти лёг поперёк его губ, прерывая речь. - Не давай обещаний, - прохладная ладонь скользнула по чужой щеке в длинном и долгом движении, убирая с неё прядь растрепавшихся волос. - Если это будет стоить того, я спрошу с тебя позже, сам, - светлые глаза Тода смотрели в зелёные, отражаясь в них. - У меня нет сомнений, что ты оплатишь долг.
Макс кивнул. В сущности, что ему ещё оставалось? Он ровно так же, как и его собеседник, знал эту нехитрую истину. Смерть возьмёт своё - а он не станет от него скрываться.

Огромный широкий и острый нож вонзается в живую плоть неподвижного, кажущегося бесчувственным тела, лежащего на каменном столе под парой прочных ремней. Тела, принадлежащего его подруге. И её же голосом доносятся крики - неразборчивые, бессвязные, похожие на животный плач. Её тело, может, и лишено сознания, но живо и ощущает всё.
Рука отходит от плеча с третьим ударом, заливая кровью изодранную блузку и остатки мантии, пятная светлые пушистые волосы, алыми брызгами ложась на кожу. Разрушитель, вновь похожий на человека, на милого благообразного директора, отбрасывает её в сторону небрежным жестом. Его лицо выражает крайнее удовлетворение, удовольствие, когда он несколько долгих десятков мгновений смотрит на конвульсии жертвы прежде, чем продолжить, вновь поднимая нож.
Мура… 
Макс, попадая в классическую ловушку ясновидцев, дёргается что-то сделать, помочь, вмешаться… Но он даже не призрак в этой сцене, чтобы пройти насквозь. Он - наблюдатель. И не в его силах даже дотянуться.
Вторая рука отлетает следом, отрубленная так же, по самое плечо. Крови столько, что она, залив всю крышку, прерывистыми ручейками стекает на пол. Уши режут тонкие пронзительные рыдания, тянущиеся на одной жалобной ноте. Больно… эта боль разрывает - а Разрушитель впитывает её по капле, смакуя, как сладкое вино.
Парень дёргается, пытаясь прервать контакт, отвернуться, хотя бы закрыть глаза… но ему не по силам отказаться от того, что своей рукой вручает Смерть.
Ноги отсоединяются тяжелее, кости в них прочнее, толще, а суставы расположены не так удобно. Ножа не хватает - и в ход идёт тонкая пила, шум которой по медленно расходящейся кости и чавканье полотна в сырой пульсирующей плоти заглушает отчаянный визг. Маура - тело Мауры - извивается на столе, задыхаясь воздухом, стонами, криком. Силясь вырваться, выскользнуть, сбежать от источника боли - и не понимая, что это невозможно. Что её не выпустят - и ремни достаточно прочны для силы оборотня.
Сырые, бордово-алые лохмотья липнут к оставшемуся от красивого тела дрожащему обрубку. Пушистые волосы свалялись тяжёлыми комками, набрались крови. Под остриём ножа кусками распадается одежда - но сейчас обнажившаяся кожа, выставленная напоказ грудь не вызывают и толики желания, а вгоняют в новую дрожь. Расчленению, пыткам чужд всякий эротизм, и вместо памяти о том, какой нежной была с ним эта девушка, в голову лезет иное: что ещё измыслил палач?
Нож, словно примериваясь, скользит по плоскому животу - и погружается в него, исторгая из горла жертвы новый хриплый разрывающий уши крик. Тело ощущает… и дёргается, бессильно едва приподнимаясь над столом, глухо ударяясь затылком о камень, пока нож идёт выше, оставляя за собой глубокую рану. И его исчезновение не становится облегчением. Разрушитель, выпустив рукоять, запускает обе ладони в кровавый разрез, шевелит ими в нём, слушая, как заходится в агонии жертва - и тянет наружу гладкие длинные внутренности. Растягивает их, словно гирлянду, и смеётся, хохочет, как ребёнок, получивший желанный подарок на Рождество.
Проклятье…
Макс не знает ни стоящих ругательств, способных выразить хоть что-то, ни подходящих пыток, которыми хочется воздать, ни где границы жестокости тех, кто не является людьми. Желание, невыразимая жажда смерти, убийства, превращения движущегося-дышащего-существующего в безгласный неподвижный труп пронизывает всё существо парня и, не находя ни выражения, ни цели, звенит оглушающей резонансом струной. Это сводит с ума… Он вновь пытается зажмуриться, не видеть, не смотреть, но не имеет никакого значения, закрыты или открыты его глаза.
Сорвав горло, измученному телу остаётся только тихонько скулить и вздрагивать, почти не реагируя уже на то, как нож, вновь лёгший в чужую ладонь, рассекает грудь повдоль, и пальцы стягивают её в сторону, обнажая рёбра. Как они с негромким треском ломаются одно за другим, и окровавленная рука Разрушителя скрывается внутри. Как через пару мгновений выбирается наружу, сжимая в скользких пальцах влажно поблёскивающее сердце. Живое. Бьющееся…
Боги… За что?!. 
Трудно сказать, кому это адресовано в большей мере. Но освободиться от навязанной ему картины Макс уже не пытается. Смотрит широко рапахнутыми глазами, как лезвие, ведомое ладонью замаскированной под человека твари перерезает сосуды, и как фонтаном, застя всё на несколько мгновений, вздымается алая кровь. Она теперь всюду. Заливает развороченное тело, пропитывает волосы, каплями стекает по шее и лицу. А Разрушитель с видом крайнего довольства, почти экстаза бережно перекладывает отделённое сердце в хрустальный небольшой ларец, накрывает крышкой, отставляет в сторону. И, повернувшись, к едва живому от потери крови и полученных ран телу, одним ударом отсекает голову. Последним, что выхватывает взгляд Макса, становятся остановившиеся пустые карие глаза.